Особенно не удовлетворяет Герцена в славянофилах то, что они не обратили внимание на противоречие между свободой личности и государства, не входили в подробности славянского политического устройства. Для Герцена же "нет ничего устойчивого без свободы личности". В России же личное право никогда не удостаивалось юридического определения", "личность всегда поглощалась семьей, общиной, а позже государством и церковью" Поэтому Герцен считал, что русская история была историей развития самодержавия и власти, в то время как история Запада является историей развития свободы и прав.
Герцен признает, что многое во взглядах славянофилов ему импонирует, если бы вот только они отказались от "слепого поклонения детскому периоду истории" и от "раболепной византийской церкви", которая помазывает царя и налагает цепь на мысль. Многое в своей критике славянофильства Герцен наследует от Чаадаева, считая, что русская история во многом состоит из развития абсолютизма и закабаления крестьян. Возвращаться не к чему, ибо "государственная жизнь допетровской России была уродлива, бедна, дика". Делить же предрассудки народа, не значит быть с ним в единстве, необходимо наоборот, развивать в нем разум. Герцен приходит к выводу, что "Ни византийская церковь, ни Грановитая палата ничего больше не дадут для будущего развития славянского мира". С его точки зрения к чему надо возвращаться, так это "к селу, к артели работников, к мирской сходке, к казачеству". Так Герцен одной утопии противопоставил другую. Герцен считается одним из идеологов народничества.
Для Герцена необходимость воззрений славянофилов состояла в том, что они пытались рассмотреть "стихии русской жизни, которые они открыли под удобрением искусственной цивилизации". Эти стихии народной жизни, по его мнению, прямиком ведут к социализму, а "это мост, на котором мы можем подать друг другу руку". Однако православие и монархизм Герцен по прежнему отвергал. Тем не менее В.В. Зеньковский справедливо утверждает, что Герцен "чрезвычайно национален", ибо его взрастила та же самая духовная почва, из которой выросло и раннее славянофильство.
Согласно Герцену, Чаадаев пытался сказать, что Россия никогда не жила по-человечески, что прошлое ее было бесполезно, настоящее тщетно, а будущего никакого у нее нет. Хотя Герцен не согласен с выводами Чаадаева, тем не менее он понимал ход его рассуждения, хотя и на свой, революционно-демократический манер: "Кто из нас не хотел вырваться навсегда из этой чудовищной империи, в которой каждый полицейский - надзиратель царь, а царь - коронованный полицейский надзиратель?".
Стан западников, как и славянофилов, был неоднозначен. Герцен с начала 50-х годов обнаруживает расхождения во взглядах с многими представителями западнической идеологии. Особенно с Грановским и Коршем. Герцен к этому времени освоил Фейербаха и был с Огаревым безусловно уверен в смертности души, а Грановский никак не мог с этим согласиться. Ближе всего Герцену был Белинский и новое молодое, позитивистски настроенное поколение, прежде всего это была университетская молодежь, зачитывавшаяся материалистическими работами Герцена, такими как "Дилетантизм в науке" и "Письма об изучении природы".
Другое по теме:
Зарубежный и отечественный опыт противодействия терроризму
Смысл термина «противодействие терроризму» более широк, чем борьба с терроризмом, которая подразумевает непосредственное пресечение теракта или наказание виновных. Противодействие - это совокупность законодательных, идеологически-информац ...
Политические сообщества — это "живые организмы"
Основным выводом из синтезирующего характера геополитики является то, что мы не можем больше рассматривать политические сообщества как стабильные политические организмы, их необходимо считать живыми организмами. Политические сообщества вс ...
Идеи становления единой модели глобальной системы.
В основе данной парадигмы лежат концепции формационной или цивилизационной модели глобальной системы.
Основными вехами данной парадигмы считаются «Теория общественно-экономической формации» К. Маркса и идея индустриального и постиндустри ...