Зарождение западничества и славянофильства
Страница 1

Другая политика » Западники и славянофилы - дискуссия по поводу цивилизационной политической идентичности России » Зарождение западничества и славянофильства

В 1876 г. П. А. Вяземский, встречавшийся с уже вернувшимися из ссылки декабристами, рассуждал, что “сама затея совершить государственный переворот на тех началах и при тех способах и средствах, которые были в виду . доказывает политическую несостоятельность и умственное легкомыслие этих мнимых и самозванных преобразователей . Они мечтали, что стоит им только захотеть, обязать себя клятвою, и дело народного спасения и перерождения . возникнет само собой. Это были утописты, романтические политики или политические дилетанты .[27]”.

Так же думал и А. С. Грибоедов, заметив однажды, что 100 прапорщиков желают перевернуть государственный строй России[28], а будущий теоретик славянофильства А. С. Хомяков еще до восстания, полемизируя с К. Ф. Рылеевым, говорил: “из всех революций самая беззаконная есть военная революция[29]”.

Сомневались в законности намерений тайного общества и в моральном праве революционеров сделать счастливым свой народ, но без его участия, т. е. насильственным путем, А. С. Пушкин, П.Я. Чаадаев, В. Ф. Одоевский[30].

Таким образом, в либеральных кругах, наиболее близких к тайным обществам 1820-х гг., тактика “военной революции”, использованная 14 декабря, не нашла поддержки. Неудача декабристов еще более убедила либералов в неоправданности насильственной революции как средства преобразования страны. Причем трагедия на Сенатской площади воспринималась ими как крах радикальных средств борьбы, а не широкого декабризма как политической программы[31].

Декабристы, в их представлении, имели право пойти самостоятельным от правительства путем, но путем законного сопротивления произволу властей, а не замены единодержавия “тиранством вооруженного меньшинства[32]”.

Правы были и те современники, которые полагали, что причины неудачи декабристов во многом в недостаточном осмыслении ими исторического прошлого и настоящего развития России, игнорировании ее национальных особенностей и слепом восприятии западных образцов. “Возникнув из совершенно чуждого нам общественного строя, они (западные образцы) не могут иметь ничего общего с потребностями нашей страны”,— писал П. Я. Чаадаев[33]. Возникло убеждение, что России незачем бежать за другими, а следует откровенно оценить себя и понять, каков должен быть путь развития, адекватный российским условиям.

В поисках своих дорог одни (Н. Г. Устрялов, П. И. Надеждин, М. Т. Каченовский) вглядывались в прошлое и, осмысливая историю России, находили в ней рецепты для будущего страны, обосновывали историческими традициями охранительные начала самодержавия, православия и народности (М. П. Погодин) или, предпочитая национальную почву, усиленно защищали российские традиции от западных посягательств (братья И. В. и Н. В. Киреевские и А. С. Хомяков).

Другие, пытаясь осознать опыт декабристов с позиций легального дворянского либерализма, вели поиск в теоретико-философском и религиозном направлениях. Это — кружок “любомудров”, кружок И. В. Станкевича, студенческий кружок “11 нумера” В. Г. Белинского, либерально-просветительский литературный кружок В. Д. Сухорукова в Новочеркасске, литературные общества в Харьковском университете, в Нежинском лицее. Причем либеральный лагерь был весьма широк и многолик — от аристократической “фронды” до истоков оппозиционности будущих славянофилов и западников.

Однако в эти годы в русском общественном движении были иные силы, которые преклонялись перед декабристами, считая себя “осколками” их движения, и создали “золотую легенду” о 14 декабря, которую подхватил А. И. Герцен[34]. Это были представители наиболее радикальной части студенчества, разночинной молодежи и мелкопоместного дворянства, которые, пытаясь продолжить начатое декабристами дело, создавали тайные политические кружки. Такие кружки, более широкие по социальному составу, чем декабристские, возникали уже начиная с 1826 г. в Москве, Оренбурге, Курске и т. д. (кружки бр. Критских, бр. Раевских, тайное общество Н. П. Сунгурова и др.), причем центр движения переместился из Петербурга в Москву[35].

Кружки оставались в рамках декабристской революционности. Это подтверждается тем, что социальный состав их участников был представлен в основном выходцами из дворянского сословия, хотя с декабристами, конечно, исчез “чистый” элемент дворянства[36]. В идеологическом отношении взгляды членов этих объединений представляли собой смесь революционных и либеральных воззрений с общими для того времени просветительскими идеями. Их политические установки (хотя документально оформленными программами они не подтверждены и прослеживаются только по показаниям в следственных делах) преимущественно сводились к насильственному политическому перевороту и установлению “конституционного правления[37]”.

И тем не менее “примитивная” революционность дворянской молодежи последекабристского периода вызывала страх повторения “14 декабря” в правительственных кругах. Вот что писал М. Я. фон Фок об этих “возмутителях спокойствия”: “Молодежь, то есть дворянчики от 17 до 25 лет, составляет в массе самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыш якобинства, революционный и реформаторский дух . Экзальтированная молодежь, не имеющая никакого представления ни о положении в России, ни об общем ее состоянии, мечтает . о свободе, которой они совершенно не понимают, но которую полагают в отсутствии подчинения[38]”.

Страницы: 1 2 3 4 5 6


Другое по теме: