По-видимому, правительственных реформаторов и либералов примиряла с самодержавием вера в его нереализованные реформаторские возможности. До середины 1820-х гг. государственная деятельность Александра I объективно способствовала распространению либеральных идей. Именно этим можно объяснить позицию умеренных легитимистов-либералов по отношению к их вербовке в тайное общество, а затем и их реакцию на “14 декабря”.
Надежды на продолжение “александровых начал” сохранялись и в первую половину царствования Николая I, о чем свидетельствуют отчеты А. X. Бенкендорфа и М. Я. фон Фока. В одном из них прямо говорилось, что “вся Россия ждет с нетерпением перемен как в системе, так и в людях . Самые благонамеренные люди изнывают в ожидании и не перестают повторять: „Если этот государь не преобразует России, никто не остановит ее падения! Российскому императору нужны только ум, твердость и воля, а наш государь обладает этими качествами во всей полноте“[73]».
В царствовании Николая I было, вероятно, три переломных момента — 14 декабря 1825 г., 1830-й и 1848 гг., когда как бы толчками происходило усиление консервативных тенденций в его политике.
Вопрос о том, была ли сложившаяся при нем система вынужденной, сформировавшейся под влиянием новых обстоятельств, или же представляла собой логическое продолжение линии, начатой еще в предыдущее царствование, весьма сложен и требует специального изучения. С точки зрения А. И. Герцена, “именно 14 декабря принудило правительство отбросить лицемерие и открыто провозгласить деспотизм[74]”. И все же, наверное, элемент вынужденности в усилении консерватизма имел место. Это подтверждается не только тем, что Николай I всю жизнь находился под впечатлением событий 14 декабря, но и известными фактами навязывания консервативным дворянством правительству репрессивных мер в отношении декабристов[75]. Примечательно, что, даже с точки зрения П. Я. Чаадаева, правительство, в сущности, исполняло свой долг, и строгость его далеко не превзошла ожидания публики. «Что еще может делать правительство,— спрашивал он в „Апологии сумасшедшего“, — как не следовать тому, что оно искренне считает серьезным желанием страны?[76]».
Был ли Николай I прекрасным актером и одновременно умным и дальновидным противником декабристов, который мобилизовал всю политическую силу, использовал нравственный и религиозный факторы, как считает Я. А. Гордин[77],— сказать трудно. Но так или иначе, многие декабристы писали ему из крепости, а затем из Сибири, указывая на необходимость преобразований, и не сомневались, что он их осуществит[78]. Николай Павлович не был подготовлен к государственной деятельности. Взойдя на престол случайно, сквозь ряды мятежников на Сенатской площади, он рассматривал “14 декабря” скорее как нарушение воинской и общественной дисциплины. Поэтому главными задачами внутренней политики должны были стать упрочение дисциплины, “правильное” воспитание и “очищение” дворянства от вольного “духа времени”. Введение же в 1832 г. почетного и потомственного гражданства было своеобразным проявлением страха власти перед образованным дворянским меньшинством.
В условиях всеобщей потребности обновления реформы натыкались на необходимость продолжительной отсрочки. Политическое благоразумие требовало сначала подготовить для них основания, и в первую очередь подготовить умы.
Именно эти идеи легли в основу концепции гр. С. С. Уварова, названной в литературе “теорией официальной народности”. Причем в основе системы “очищения и охранительства” лежал тот же тезис о “неготовности” России к преобразованиям. “Мы, то есть люди девятнадцатого века, в затруднительном положении: мы живем среди бурь и волнений политических. Народы изменяют свой быт, обновляются, волнуются, идут вперед. Никто здесь не может предписывать своих законов. Но Россия еще юна, девственна и не должна вкусить, по крайней мере, теперь еще, сих кровавых тревог. Надобно продлить ее юность и тем временем воспитать ее”,— считал Уваров[79]. О необходимости проанализировать основы управления и подготовить дальнейшие преобразования предупреждал императора и М. Я. фон Фок[80]. Таким образом, Николай I и его окружение ясно осознавали необходимость реформ для развития страны, но считали, что она еще не готова их принять. И даже в “черном” манифесте от 13 июля 1826 г. о казни декабристов, подготовленном М. М. Сперанским, подчеркивалось, что “не от дерзновенных мечтаний всегда разрушительных, но свыше усовершенствуются постепенно отечественные установления[81]”. В начале своего пути Николай I был такой же “нерешительный постепеновец”, как Александр I, но в отличие от него Николай считал правильным лишь частичный ремонт существующего порядка. И именно это явилось самой большой его ошибкой, так как “следовало сделать больше — или ничего не делать”, поскольку в такой стране, как Россия, “полумеры гибельны”, писал в 1842 г. в своем донесении французский дипломат К. Перье[82].
Другое по теме:
Коммерческие
и некоммерческие организации, граждане
Коммерческие и некоммерческие организации участвуют в реализации государственной молодежной политики в Российской Федерации в соответствии со своими учредительными документами. Коммерческие и некоммерческие организации, а так же граждане ...
Роль ООН в послевоенном
устройстве Ирака. Ирак: модели послевоенного устройства
Иракская оппозиция рассматривает разные варианты построения новой государственности в своей стране. С одной стороны, во избежание религиозных распрей после возможной войны обсуждается так называемая модель конфессионализма по типу ливанс ...
Основные принципы либерализма
Идея свободы человека в обществе, его право и возможность самому определять свои жизненные цели и выбирать направления деятельности, его личная ответственность за ее результаты, за свое благополучие и общественное положение. Условие реали ...